В запорожский хоспис архангела Михаила нужны волонтеры

В запорожский хоспис нужны сильные духом и телом, для того, чтобы общаться с дедульками и бабульками, вывозить их на прогулку (последнее под силу только волонтерам-мужчинам). Личный опыт – может, вдохновит.

Погружение

Такая больничная коридорная тусклость в неравном бое с дневным светом из редких окон, знаете? И запах камфорного спирта в ноздри с разбегу. В ожидании главврача пытаюсь рассмотреть в вынужденных сумерках  названия книг в небольшой библиотеке для пациентов — среди бессмертной классики — «Основы маркетинга» и учебник по всемирной истории за 7-ой класс. Из палаты напротив периодически раздается баритональное «МА-МА! МА-МА». Кто-то пока еще невидимый  чуть поодаль надрывно кашляет.
Стук каблуков вмиг вырывается из открывающейся двери и выдает окончание понедельничной пятиминутки. Главный интересуется моим настроением и сразу бросает на амбразуру.
— Памперсы менять умеешь? —  широкоплечая санитарка Алла спрашивает с нескрываемым сочувствием.
— А ты работать к нам, или так? .
— Да какой ей работать! Она  вон какая худенькая, надорвется!
С высотой опыта медсестры Семеновны  я не спорю. После нехитрого инструктажа («Белая тряпка для лица, розовая — для жопы») послушно умываю слепого старичка , похожего на Кощея бессмертного —  живой скелет с длинными ногтями на руках и ногах. Он цитирует мне «Золотую рыбку». Он расстроен — из-за учащенного сердцебиения  его лишили любимого завтрака — сухого растворимого кофе, который Михаил Иванович привык поглощать  ложками.
Его однопалатник, Алексеевич, рассматривает свои лежащие в тумбочке сокровища. Достает большую бутылку туалетной воды и важно делает несколько пшыков.
— Че, Алексеич, в ресторан меня поведешь?  — кокетничает Аллочка.
В четвертой лежит Вася. Тот самый, что маму звал. Он здесь старожил — вот уже 6 лет, как поступил после второго инсульта. Он с трудом разговаривает, зато уверенно сидит. По соседству с ним — Вова.  Подхожу к нему, чтобы протянуть салфетку для умывания и получаю сильный толчок в плечо.
— Вова, не дерись! Она — хорошая! — строго  отчеканивает Семеновна.
Буфетчица Люда вздыхает: не видела ты, что с ним в полнолуние происходит. Не зря говорят — нечисть разгуливает!
Стараюсь ей не верить, но машинально пытаюсь прикинуть в уме, сколько там еще до полнолуния.

Обе-е-ед!

По вторникам  и четвергам бесплатные обеды сюда привозят кришнаиты. Завидев их машину, Алла дергает меня за руку:
— Пойдем. Что покажу!
Диковинкой оказываются сари, в которые укутаны гостьи. По пищеблоку разливается сладковатый запах специй. Бабулям  индийский карри не по душе. Кормлю из ложки совсем не старую еще Екатерину Ивановну. Левую сторону ее тела полностью парализовало после операции на головном мозге, на которую женщина приехала самостоятельно.Это был последний раз, когда она стояла на ногах.  Женщина  рассказывает о муже и сыновьях и о 37 годах трудового стажа. Обедать ей не хочется:
— Через не хочу ем. Мне силы нужны, чтоб ходить. Я вот прям представляю, как шаги делаю. Мысли материальны, ведь так?
Соглашаюсь. Она некоторое время глядит в пустоту, а потом напрочь забывает, где находится. Ей осталось немного — ей не сказали о том, что опухоль хирургам удалить так и не удалось.

Караул

Как пациенты, так и персонал находятся здесь по неким вынуждающим  жизненным обстоятельствам.  Единственный мужчина в коллективе, главврач Владимир Алексеевич — из чувства долга. В его взгляде читаются неоплаченные многотысячные долги за тепло и электроэнергию, на заботу о которых он променял размеренную пенсию. Все медсестры — на выслуге, а это значит, что в государственные медучреждения дорога им закрыта. Сейчас в хосписе находятся всего 19 человек. Обычно  же — 25-30. На всех обездвиженных подопечных — одна медсестра и одна санитарка. Среди последних — постоянная текучка. Новеньких отличить легко  по глазам на мокром месте. У бывалых давно развился иммунитет к страданиям.

Уходящая

В палате номер один вместе с набожной старушкой Федоровной лежит уходящая. Так называет ее персонал.  Она поступила незадолго до моего прихода вместе с одеждой с прилагающейся  запиской «На смерть». Бывшая директор школы. Из близких родственников — брат да сестра. Ей колют морфий и ждут.
А Федоровна поглядывает да креститься. Я почему-то вспоминаю об Архангеле Михаиле — покровителе всех здесь прибывающих. В Библии сказано, что в судный день он затрубит и призовет всех мертвых на страшный суд, и будет вымаливать у Бога каждого грешника. Мне очень хочется, чтобы он непременно вымолил Уходящую.

Новенькие

В пятницу  в нашем полку прибыло. Мужчина и женщина. Оба инсультники. Старушке 90, ее привезла дочь. Сказала, что только на время ремонта, но никто ей не поверил.
— Может, подлечат меня тут,  — новенькая восприняла переезд со странным оптимизмом.
Карповича сопровождали  сын и жена, он тоже «на время». Дедушка улыбается  блаженно и чисто, словно уподобился ребенку, как призывал Христос. Он только иногда заговаривает, как будто выныривает из собственного пространства. Почти всегда вспоминает о жене. «Знаете, я очень люблю свою бабушку.” И снова тонет в себе.
В этот же день на скорой племянница привозит женщину с четвертой стадией рака. Очень торопиться с оформлением,  немного виновато-оправдательно тараторит о том, что завтра у нее самолет. Однако выясняется, что у ее тетушки  нет прописки — квартиру скоропостижно продали. Без этого документа оформить пациентку в хоспис не представляется возможным. Скорая уезжает с так и неувиденной нами безнадежно больной.  Вся смена вздыхает с облегчением. О ее дальнейшей судьбе мы так и не узнали.

День рождения

У Васи именины.  Ему исполняется 65. Он здесь дольше всех — 8 лет. С самого утра он возбужден, отказывается одевать памперс: «Ребяяята придут», — нечленораздельно мычит он. Его речь понимают только такие же как и он старожилы в белых халатах. И в правду, в обед приходит пожилая пара с цветами и вкусностями. Пока мужчина накрывает стол в холле, женщина одевает именинника. Она — его жена. Первая. Потом были вторая и третья. Последняя после очередного инсульта привезла полупарализованного с умственными нарушениями  Василия первой под дверь.  С тех пор первая стала заботиться о нем, как о втором ребенке. Сцена со сладким столом и шампанским  для медсестер,  счастливым наряженным Васей, который наконец-то покинул палату,подступают к горлу упрямым комом. Поспешно ретируюсь, вдогонку Вася неуклюже протягивает мне конфеты.

Пищалка

Но существуют и возвращенцы — те, которых через время забирают домой. Таких единицы.
— Девочки, вы меня помните? — пожилая дама, задыхаясь от уличной духоты, достигнув порога, облегченно улыбается.
— Валюша! Какими судьбами? — Семеновна по-родному  обнимает вспотевшую гостью. — Как он?
— Да вот, не поверите, скучает.  И по каше вашей противной скучает, и по заботе. Сердится, что я когда утром ему давление меряю, не спрашиваю, болит ли голова. Говорит: «А там меня всегда спрашивали».
Семеновна растрогано хохочет: “Вот наглец, а!»
— Но я к вам поводу, по другому поводу,  —  Валюша  достает из сумки маленького резинового кита — игрушку, которая при нажатии пищит. Такие здесь используют в качестве связи с медсестрами: хочешь позвать, пищи. — Случайно ведь забрал. Покоя она ему не давала. Говорит, верни,  вдруг кому пригодится.
Она протягивает мне лупоглазого кита. Из третьей палаты раздается  пронзительное пищание.

Гости

Завсегдатаи хосписа — верующие.  Булочка с бананом, молитва и песня об Иисусе на прощание — программа максимум.  Многие помогают  с ремонтом. Практически все волонтеры — из  церквей: протестантский, католических, православных. Только единицы СЛЫШАТ. Слышат, или хотя бы слушают, о чем им пытаются рассказать бабули и дедули. Основной поток не вникает. Так проще, согласна — и богоугодное дело  сделано, и в душу кошек не пустили.
Говорят, когда-то здесь работал психолог. Когда «спасибо» перестало хватать на жизнь, удалился восвояси. А еще говорят, что священник и психолог, по сути,  одно, потому что слушают. Так вот им нужно, чтобы их слышали, хоть кто-нибудь. Вот Федоровна взахлеб жалуется святителю Николаю на то, что внучек Алешенька на минутку всего заглянул, не спросил даже «Как мы тут лежим?» Алешенька приходит аккурат раз в месяц за бабушкиной пенсией.  Уходит с длинным списком лекарств, но никто и не надеется увидеть его здесь раньше следующих выплат. 
К Зое Ивановне 14-летний внук даже не заглядывает — передает памперсы  дежурной и улетучивается по своим важным 14-летним делам. Со святыми Зоя Ивановна не общается, поэтому безмолвствует в слезах до вечера.
Мне не понять, почему этот порог переступают только несущие слово Божье? Почему не приходят люди, которые просто могут поддержать беседу ни о чем? Ведь и дня не проходит без таких бесед, почему же не накормить ими алчущих?

Яна Сасина

Хоспис находится по адресу Запорожье, бул. Шевченко, 25 — Просмотреть на карте

Телефон: (061) 224-07-34